Письмо живым людям - Страница 104

104

А он — он! — мучился из-за того, что не в силах любить ее так сильно, как якобы она любит его.

Ни в ком не осталось живого, только в нем. И во мне. Я все смогу.

Из темноты уютного дворика выпал человек. Сердце ударило сильней, Сабина остановилась. Остро полыхнуло метнувшееся к ней безмолвное лезвие. Боль оказалась такой короткой, что Сабина даже не вскрикнула, лишь удивленно вздохнула. На миг она ощутила бессилие и тоску, а потом погасло все, даже любовь.

— Ну и цыпочка, — пробормотал Жан, вытирая нож.

Второй тщательно осмотрел левую руку лежащей женщины и поднялся, отряхивая колени.

— Болван, — сказал он беззлобно, — щенок слеподырый. Это ж не она. У той на предплечье звезда вырезана — наши в прошлом году пометили, думали, уймется…

— Не она?

— Ну вот, пасть разинул… Я ж тебе фотографию показывал-показывал, запоминай, говорил… Бегом на угол и стой там, черт, она с минуты на минуту появится…

— Где ж я эту-то видел? — Жан носком ботинка повернул голову к свету. Длинные волосы мертво проволоклись по асфальту. На Жана уставились широко раскрытые глаза. — Ведь помню, тоже на фотке… В кафе! — вспомнил он. — У вчерашнего чудика на столе!

Нож выпал из его пальцев, обтянутых тонкой белой тканью перчаток. Жан в восторге ударил себя по ляжкам.

— Он меня от психушки спас, а я подколол его девчонку! — произнес он, давясь от смеха. — Бывает же!., вот умора!

...

Этот рассказ действительно был написан в феврале 1979 г. (я лишь чуть почирикал его в конце 80-х, когда собирался первый мой сборник «Свое оружие» — именно тогда в рассказе, например, возникла фразка про Горби). В сезон 1978/79 г. на семинаре у нас проходил конкурс так называемой современной сказки, который, чтобы оживать литературную жизнь, придумал для нас Борис Натанович. Конкурс был анонимным; произведения, подаваемые на него, не должны были иметь подписей — кто что написал, знал только сам шеф. Обсуждался текст в чистом виде, без оглядки на имя. Только автор лучшей из поданных на конкурс работ в конце сезона должен был быть назван. Что такое современная сказка, никто толком не понимал. Борис Натанович дал единственный ориентир: пьесы Евгения Шварца.

Благодаря конкурсу были написаны, кстати сказать, замечательные вещи. Например, «Великан» Бориса Романовского…

Я написал «Сказку об убежище» с тем, чтобы она участвовала в конкурсе. Борис Натанович ее на конкурс не принял, поскольку, с его точки зрения, современной сказкой эта «Сказка» никоим образом не являлась. Шеф был совершенно прав. Это типичная остраненная проза, или, как нынче модно говорить в Европах, парабола; для меня это оказался первый (совершенно бессознательный) эксперимент в данной области. Впервые рассказ был опубликован двенадцать лет спустя, в моем сборнике «Свое оружие».

Так из меня не получилось Евгения Шварца.

Свое оружие

Это оказался лес. Праздничный калейдоскоп солнца и листвы. Мимолетные, невесомые просверки паутинок. Лиловые от вереска поляны, наполненные, как чаши, горячим медовым настоем. Мрачноватые сумерки древних елей.

Затаенно бормочущий ручей в густой тени.

Солт пересек ручей вброд — волны мерцающего жидкого света медленно перекатывались в воде от шагов — и сделал привал. Было около полудня, прошло уже пять часов. Становилось жарко. Солт выпростал руки из лямок рюкзака, лихо швырнул его на мягкий мох, лихо упал рядом. С минуту полежал, потягиваясь, потом достал еду. Интересно, встретимся мы или нет, благодушно думал он. Директор сказал, это совсем не обязательно. Впрочем, и директор ничего не знал наверняка. Какой он, мой соперник? Гадать было бессмысленно, но Солт не мог удержаться. О других городах и горожанах знали лишь, что они есть и что они совсем другие. А какие? Солт непроизвольно улыбался, волнение отступило, невозможно было волноваться в таком лесу. Да и что волноваться? Первая и единственная заповедь бойца гласила: будь собой. Как оценивают твои поступки Сокровенные, все равно никогда не узнать. Большая птица скользнула между деревьями и шумно взгромоздилась на толстую рыжую ветку. Солт поднял голову. Сквозь трепещущие листья ослепительно рябили осколки солнца. Птица одним глазом смотрела на Солта. У-у, здоровенная… Может, это и есть — он? Солт улыбнулся птице и, закинув рюкзак на спину, двинулся дальше. Привал занял меньше получаса.

Как его провожали… Директор города обнял и сам проверил, удобно ли сложены вещи в рюкзаке. Отец трижды расцеловал при всем народе, прямо у подножия лестницы. И Жале, покраснев до слез, зажмурилась и прильнула губами к его подбородку, тоже на виду у всех…

А потом он поднялся по винтовой лестнице на круглую платформу — и очутился в лесу.

Солт, конечно, любил свой город и был уверен в победе. Совсем не обязательно, что случится встреча с тем, другим. Директор сказал: только если Сокровенные не смогут отдать предпочтения никому, они как-нибудь сведут соперников. Тогда нужно будет стараться вести себя так, чтобы морально победить. В любой ситуации ощутить свою правоту, свое превосходство. Ничего более конкретного даже директор не мог сказать. Только не делать ничего, что самому не хочется. Ну, это и так ясно — какой дуралей вздумает делать, чего не хочется. Драться я, конечно, не стану, в сотый раз с достоинством думал Солт. Хотя в случае чего смогу за себя постоять. Эта мысль доставила ему особенное удовольствие. Силы переполняли его. Упиваясь уверенностью в собственном теле, он без разбега высоко подпрыгнул и достал кончиками пальцев ветку сосны. Рюкзак грузно и мягко поддал его по спине.

104