Письмо живым людям - Страница 177

177

— …Вот что, — сказал командующий подразделениями спецназначения. — Не будь идиотом. Время болтать прошло, время молчать тоже прошло. Сейчас пришло время спасаться. И тебе — в первую очередь. Это ты понимаешь?

Мальчик, закутанный в прозрачную пленку, повернулся к нему. Едва слышно пофыркивал клапан инжектора, подававшего дыхательную смесь.

— Понимание… — глухо донесся из кокона его голос. — Я ничего не могу понять. Мне снятся сны: совсем другой мир. Живой. Добрый, сильный. А люди какие! Как вы можете жить здесь? Зачем жить здесь?!

— Всем нам в детстве такое снится, — проворчал министр внутренних дел.

— Хватит! — рявкнул премьер и хлопнул ладонью по столу. — Все! Отвечай четко. Как справляешься с радиацией?

— Не знаю.

— С пятнистой смертью?

— Не знаю. Мне кажется почему-то, что это — естественно, что так должно быть у всех…

— Не болтай! С проходными?

— Не знаю, — устало сказал мальчик. — Просто угадываю. Просто. Любой жетон, любой код…

— Экстрасенсорное считывание… — благоговейно прошептал министр.

— Хорош-шо, — с угрозой проговорил премьер. — Ты можешь помочь нам?

Мальчик не ответил.

— Ты можешь помочь нам. Сейчас тебя отведут в лабораторию. Будут исследовать. Долго. Много дней.

Мальчик не ответил.

— Это не всегда будет тебе приятно. Понимаешь?

Мальчик не ответил.

— Понимаешь?! — проревел премьер.

Мальчик не ответил.

— Мы можем обойтись и без твоего согласия! Это ты понимаешь?

— Это я понимаю.

— Но я спрашиваю тебя: ты согласен?

— Мне все равно, — безжизненно сказал мальчик и поднялся. И внезапно замер.

Премьер удовлетворенно откинулся на спинку кресла.

— А завтра… — неуверенно начал командующий, но премьер, возбужденно хохотнув, прервал его:

— Все! Никаких завтра! Завтра, послезавтра — анализы, исследования, просвечивания. Верно, парень?

Мальчик вдруг сделал шаг вперед — шланги потянулись за ним — и коротко, отрывисто просмеялся, завороженно глядя куда-то мимо сидящих мужчин.

Невольно все трое уставились туда же.

Там никого не было.

Там стоял странный прибор, который министр внутренних дел утром подарил премьеру.

— Что такое? — спросил премьер, чувствуя озноб суеверного ужаса. — Что ты… увидел?

Мальчик стоял неподвижно, но грудь его часто, вздрагивающе поднималась, веки трепетали. Он даже запрокинул голову на миг.

Память открылась, как глаза. Четырнадцать лет исполинской пенной волной хлынули в прозревший мозг.

Ну конечно, это не его жизнь! Это вообще не жизнь! Агония бешеных зверей — и он никакого, никакого, действительно никакого отношения не имеет к ней — и к ним! Там его мир, там все живое, все человеческое и настоящее — по ту сторону секунды, когда зенитная ракета вломилась в снижавшуюся над столицей яхту; по ту сторону часа, когда брат, побелев, крикнул: «Они с ума сошли! Они же все спалят!!» — и, не раздумывая, пошел с орбиты вниз; по ту сторону вечера — летнее сверкание звездных россыпей над степью, мягкие, будто чуть клейкие колокольца цикад, сладкие запахи сада — когда он упросил старшего брата, едва получившего яхт-права, взять его с собой на первую прогулку и они долго спорили, наугад тыча пальцами в звездный атлас и даже разыгрывая «на морского», кто прав… Назад! Назад!!

Но бешеные звери сидели вокруг.

И гиперонный модулятор яхты, уцелевший каким-то чудом, каким-то чудом оказался в их отравленной норе.

Мерзость! Оставьте меня, мне нужно домой!

Бешеных зверей нужно обмануть.

С ними бессмысленно говорить, просить или советовать. Какой он дурак, что как с людьми говорил с ними! На любое человеческое чувство они отвечают зенитной ракетой. Ни для чего. Просто иначе не могут. Просто им нечем больше ответить, — кроме зенитной ракеты, у них ничего нет. Лучше всего посадить их в клетку, там они грызли бы друг друга, не причиняя вреда людям… впрочем, их планета и была такой клеткой, пока не прилетели мы.

Сашку они убили сразу. А меня убили не совсем.

Они не просто совершенно чужие мне. Я их ненавижу.

Их нужно напугать.

Спутник!

Прошла минута.

— Завтра, — отводя глаза вниз, медленно сказал мальчик, — может оказаться более печальным.

— Да что такое?!

— Я… искал этот прибор, — проговорил мальчик с усилием. Нарочно говорить неправду оказалось нелегко. Кажется, невозможно. Презрение и привычка молчать не помогали. Он не мог больше выдавить ни слова. Он молча сделал еще шаг, и рука командующего дрожа легла на крупнокалиберный пистолет.

— Стой где стоишь.

Кровь бросилась мальчику в лицо. Обезумевшие от страха троглодиты могли сделать с ним что угодно. Он был для них вещью, которую надо научиться использовать, — и, значит, сами сделали себя вещами, которые должен использовать он. Они же все тут вещи друг для друга, понял он.

Время болтать и молчать прошло, повторил он про себя. Пришло время спасаться. Пришло время спасаться.

Близость и унизительная нелепость смерти сбили запрет.

— Я помогу вам, — раскрепощенно сказал мальчик. — Я помогу вам во всем. Послушайте. У вас вражда со штабами. Но вы уверены, что бункер неуязвим. Это не так.

— Что ты болтаешь?! — фальцетом выкрикнул министр.

— Это не так! В небе кружит сателлит-излучатель. Они задумали провести его прямо над нами.

— Откуда узнал?! — хрипло спросил командующий.

Это была самая большая мерзость, которую мальчик сумел придумать. Он не подозревал, что не лжет. То, что он все-таки смог солгать, заговорить с бешеными зверями на их языке, принять их условия игры, — наполнило его ощущением странной пустой свободы.

177